«Шахматы в России», №1-2/1998

– В шахматном мире за вами закрепилась слава человека абсолютно уверенного в том, что он пишет и говорит. Как вам удается вкладывать в свои слова такую убежденность?
– Ну, во-первых, человек должен говорить то, что думает, делая, может быть, поправку на то, как это воспринимается окружающими. Мне кажется, я думаю нормально, от этого у меня и уверенность. Я прекрасно понимаю, что мои спортивные результаты ниже шахматистов моего поколения: Белявского, Ваганяна, Цешковского, Романишина, но все-таки у меня есть свое преимущество – я пришел в шахматы не как пользователь, я в них еще кое-что привнес... Сейчас, к сожалению, платят только за очки; а шахматы это далеко не только очки, не только спорт. Возможно от этого у меня более уверенный тон, иногда более резкий: я чувсвтвую эту несправедливость – со мной ведь многие соглашаются, но сделать ничего не могут!

– Говорят, вы никогда не стоите хуже!
– Говорят... (смеется)

Тут я посмеялся вместе с Евгением Элиновичем, и потерял контроль над ситуацией, он тут же перешел на любимые болячки – первая среди них проблема авторского права на собственные партии. Если это предварительно не обговорено, он свои бланки судьям после партии не отдает; без спроса публиковать свои партии не разрешает... "Каждый труд должен быть оплачен" – говорит он, но вызывает в коллегах лишь легкий скепсис: опять он что-то там выдумал?!

...Сейчас когда в нашу жизнь ворвались компьютеры, мы оказались незащищенными от дельцов компьютерного бизнеса! Фактически у нас воруют партии – труд всей нашей жизни, мы их создаем, а деньги за них получают другие: кто их собирает и систематизирует. Вот раньше я мог рассчитывать на то, чтобы издать сборник своих партий – теперь нет, теперь это делают другие, и даже не спрашивают тебя об этом. Когда же я начинаю возмущаться: вы не имеете на это права, надо мной смеются! И здесь мои интересы идут вразрес с интересами шахматистов первой десятки-двадцатки, потому что они как раз за свой труд получают! А остальные, кторые играют в опенах – они получают только за очки... И вот именно среди этих шахматаитов я и ищу сотоварищей, и нахожу – чтобы защитить свои права. Все меня понимают, но никто не знает, что сделать практически.

– А что практически сделать?
– К сожалению, кроме суда другого способа нет...

– Но если я введу вашу партию в с свой компьютер, вы же не подадите на меня в суд?!
– Нет. И не в том дело, пусть вводят, но пусть тогда снимут мою фамилию! Это моя партия, я ее играл, вкладывал знания... Взять чиновников, судей, комментаторов, всю эту братию, они сами партий не производят, и им неинтересно признавать право шахматистов. Ведущим шахматитам это тоже неинтересно, если же поднимать идею "снизу" – простой любитель заинтересован наши партии получить даром?!

– Получается замкнутый круг.
– Тут нам может помочь только какой-то Союз шахматистов – не такой, что создавал Каспаров, нужен такой, чтобы защищал наши права от компьютерных баз! Такого у нас пока нет...

Уже позже, у него дома, когда мы комментировали партию с Сакаевым, и он открыл свой ноутбук, я схватил его за руку: "Но сами-то вы пользуетесь шахматными базами! Вот, я вижу у вас ChessBase, ChessAssistant..." "Cмотри!" – загорелся Свешников, – "Открываем базу, смотрим фамилии: Свешников, Свешников... Здесь только мои партии, мне другие не нужны! Любой вариант. Это лучший коипьютер в мире!" У меня не осталось аргументов, и я умолк.

– Евгений Элинович, вас никогда не смушал разрыв в "общем понимании шахмат" и количеством очков набираемых вами? Не отразилось на самолюбии, что чего-то в своей жизни не успели: не выиграли, не стали...
– Раньше я всегда стремился к спортивным победам, и для меня было очень важно занять первое место. В последние годы не то чтобы я совсем охладел к этому, но цель у меня другая. Я бы хотел написать шахматный учебник, развить свою теорию; в принципе, у меня все готово, по крайней мере в голове. Кое-что уже и написано. Потом, я был бы счастлив, если бы знал оценку начальной позиции... Но это, к сожалению, мечта, это идеал, как вера в Бога?! Достичь этого очень непросто, тем более интересно!

– Оценка начальной позиции – дань природному максимализму?
– Я считаю, что в жизни всегда должна быть какая-то идея... Нет, не идея "фикс", но что-то, к чему надо стремиться.

– Но не слишком ли это абстрактно? Важно ведь вообще умение играть...
– Нет, это далеко не абстрактно. Я создал теорию: в принципе я совершенно четко знаю по одному лучшему ходу в каждом дебюте! На практике это и есть игра против компьютера: обрати внимание, как заволновался Каспаров, когда проиграл компьютеру. Он стал говорить о том, что нужно иметь хороший дебютный репертуар, и т. д. Безусловно! Моя теория и направлена на борьбу с компьютером. Это шахматы будущего, наши шахматы...

– И в чем она, если не секрет, заключается?
– В каждой позиции, начиная с дебюта, всегда есть сильнейший ход. Ботвинник в свое время считал, что шахматы это логическая задача с неточным решением, а на мой взгляд – она как раз имеет точное решение! Скоро в вашем журнале будет моя статья на эту тему...

– Почему же тогда проиграл Каспаров Deep Blue, если, на ваш взгляд, все так просто?!
– Тут нет ничего удивительного – он практик, он не аналитик, у него все, как и у Карпова построено на практических моментах. Он стал чистой воды практиком – раньше он рассуждал по другому, но пообщавшись с Карповым, стал таким же. Всегда играет неудобные для соперника дебюты... Он знает, к примеру, что староиндийская защита не лучшее, что есть у черных, но играет ее из практических соображений – запутать соперника. Правильно, играя с человеком, но с компьютером такие игры не проходят, он давал очень большую фору. Тут у меня есть одно замечание: вот все твердят о том, что железяка выиграла у чемпиона мира – на самом-то деле, выиграла не железяка, а группа гроссмейстеров... Нет-нет, не та, о которой говорит Ксапаров. Первая, кторая написала книги (в частности по сицилианке с 2.с3), и вторая, которая ввела эту информацию в базу данных компьютера... Все это даже заставило Каспарова поменять свой принцип подготовки к сопернику.
А убирите с компьюера все базы, картотеки, и что будет с ним?! Когда он будет играть просто, как компьютер, методом перебора – от него же ничего не останется, будет в лучшем случае, кандидат в мастера... Deep Blue не потянет в игре с хорошими шахматистами. На мой взгляд первое, чем сейчас нужно заняться Илюмжинову и всей ФИДЕ, так это стрясти деньги с богатеньких производителей игровых программ и баз данных. Пусть делятся!

Евгений Элинович "огородами" вернулся к своим баранам. Тут я застонал, на что получил сердитое: "Но вы не задаете конкретных вопросов!"

– Хорошо, задам исключительно конкретный вопрос: довольны ли вы своим выступлением в Питере?
– Я повысил здесь свой рейтинг, текущий подошел к 2600... Меня, честно говоря, не очень радует эта погоня за пунктами, но я бы хотел попасть в сотню. Первые места мне не нужны, я хотел бы получить реальные деньги, чтобы кормить свою семью. У меня о-очень скромные запросы...

– Создается впечатление, что вам не больно-то и нравится играть, бороться?!
– Не слишком. Если раньше, когда меня спрашивали, что в шахматах самое важное, я говорил: "Борьба, и только борьба!" Когда я был маленьким, то шахматы были для меня прежде всго игрой, потом борьбой, искусством, теперь мне более интересен в них научный момент.

– Стареете?
– Старею... Конечно, время еще есть, но я стал по другому воспринимать жизнь. Ничего удиивтельного нет, нормально.

Тут меня снова потянуло в область "неконкретных" вопросов, Свешников тут же оживился, и стал активно искать контригру...

– В 1979 году Таль сказал сказал: "Я бы того Таля разбил бы в пух и прах!" Вы разбили бы Свешникова образца 75-79 годов?
– Не знаю, не сказал бы. Дебют я и тогда играл достаточно прилично, было больше энергии, больше заряженности на игру. Да я отдавал игре всего себя! ...Для меня шахматы всегда были большим трудом, сейчас я играю без большого напряжения. Ну, вот сейчас, перед турниром, я десять дней с утра до вечера работал с ребятишками на своей школе в Челябинске, решал еще целый ворох вопросов, нагрузка у меня была в среднем по 12 часов в сутки, и все это я делал за миллион (он улыбнулся, и неопределенно развел руками). Так что здесь я отдыхал, играл "не бей лежачего"... Не скажу, что я переработал. Так я и играю последние турниры – возможно, если бы я играл со Свидлером, Халифманом, Сакаевым, шахматистами такого уровня, была бы другая игра! А так я много эксперементирую: например, я не выиграл у Новгородцева. Не сложилось – я знал, как получать перевес, но во время партии решил проверить новую идею... Я никогда не играю по книжке, за доской всегда ищу что-то новое. Вот почему мне невыгодно, чтобы мои партии попадали в базы!

Я уже мысленно махнул на интервью рукой и решил просто послушать: все-таки я тоже играю 4...е5 и борюсь против 2.с3.

...Недавно уменя был разговор с одним гроссмейстером из старшего поколения. Он говорит: "Что то устал я играть все эти d4 да c4, вспомню-ка я молодость, пойду от короля, е2-е4!" Я удивился, спросил: "А что на е5 будете делать?" – "Королевский гамбит, я его в молодости играл..." – "А на с5?!" Он подумал, и говорит: "Тогда 2.с3!" – "Но в компьютерной безе 9000 партий! Даже в моей книжке их 2500..." – "А зачем мне все, я возьму сто твоих партий, добавлю еще Смагина, Розенталиса, и хватит..."

– Примим к сведению...
– Так он прав, это самый простой способ, взять специалиста по дебюту, и изучить его партии. Вот поэтому я и прошу, чтобы мою фамилию убрали из баз данных! Пусть партии сами будут, но уберите фамилию.

– Но вы же отлично понимаете, что этого никто не сделает! Больше того, это сочтут глупостью...
– Это не глупость, свои партии я продам сам! У меня купят, купят у любого, кто внес хоть что-то свое в шахматы... Многие гроссмейстеры изучают шахматы по таким ненормальным, как Свешников: он продирается через ошибки, а мы используем его выводы. Так что мои партии будут покупать!

– Скажите, Евгений Элинович, а вы тщеславны?
– В небольшой степени. У меня нет больших претензий на те же названия дебютов... Мне не устраивает другое – когда без спроса используют мое имя. Вот недавно в Вене я увидел пяток книжек "система Свешникова", "вариант Свешникова": там сотни моих партий, анализов, люди их покупают, а я не получаю за это ни копейки! О чем говорить, там система вариантов переписана из моих книжек... Какое право они имеют использовать мое имя в рекламных целях?! Назовите их вариантом Пеликана, Ласкера, как угодно – вот если я умру, тогда вы вправе решать, но пока я жив, я не даю вам такого права!

– Но здесь, как говорится, вы самому себе не принадлежите!
– Не в этом дело, вы же берете систему вариантов, которую предложил я... Так вы даже не спрашиваете у меня?! Кому-то я разрешу, кому-то нет. Вот Красенков написал книгу – я знаю, он хороший шахматист, и много внес нового в сицилианку с 5...е5. Ему я, пожалуй, разрешил бы. Жаль только, что он не спросил – я ему сделал замечание и, кажется, он понял. А вот Чехову или Вайсеру я, может быть, не позволил бы использовать свое имя?!
Или вот сейчас вышел третье издание тома "В" у югославов – во втором издании я писал для них сицилианку, я даже написал им книжку "В22", так они ни слова не говоря, просто урезали эту книжку и вставили ее в энциклопедию. Разве это красиво? Тут надо обращаться к Илюмжинову, пусть защищтит наши права... Он расплатился с Фишером – молодец – почему не продолжить начатое? Не из своего кармана, а...

...Тут я понял, что сейчас скажет Свешников, и с гиканьем убежал куда глаза глядят. "Ну, вот, еще один такой!" – наверно, подумал Евгений Элинович, и взошел на сцену за турнирным призом...